К намеченной цели

I.

Она двигалась вперед медленно, даже очень медленно, но все-таки двигалась; а это стоит дорогого, потому что таким образом, в конце концов, куда-нибудь да доползешь.

Если ее спрашивали по дороге встречные улитки:

— А вы, собственно, куда?

Она неопределенно указывала рожками вперед и говорила:

— Вон туда.

— А!.. А мы оттуда! Ну, извините, нам некогда.

И встречные улитки делали вид, что они спешат по своим собственным делам. И тогда одинокая улитка с презрением плевала им вслед такой хорошей, густой слюной, как пена, и громко ворчала:

— Ладно, болтайте пустяки!.. Я-то знаю, что вам никуда особенно не надо!

Она не договаривала, что в этом случае она судила о них по себе, потому что этого говорить нельзя, не теряя важности.

Как-то раз на пути она обогнала другую улитку, но, конечно, не унизилась до того, чтобы первой заговорить с ней. Очень надо разговаривать со всякой встречной!.. Она только сделала сверх-улиточные усилия и опередила новую незнакомку.

— Сударыня! — окликнула ее та. — Вы куда? Нам не по дороге с вами?

— Конечно, нет! — гордо ответила наша улитка. — Мой путь ясно намечен… А вы ползете зря, куда попало!

— Извините, — обиделась незнакомка, — я ползу вон к тому кирпичу. Вероятно, и вы туда же?

Улитка только плюнула вместо ответа.

— Очень мне нужен твой кирпич, — грубо обрезала она ей и медленно поволокла дальше свое холодное тельце…

II.

Улитка ползла долго! Ползла, ползла и, наконец, совершенно неожиданно наткнулась на какой-то зеленый ствол и тотчас же начала подниматься кверху все выше, выше, выше и, наконец, всползла на четвертый лист георгины. Капельки росы сверкали дрожащими прозрачными бисеринками на поверхности листа, и улитка стала ползать от одной капельки к другой, пила росу и купалась в полное свое удовольствие, доползла до края листа и вдруг сорвалась и неожиданно полетела вниз, — но по пути шлепнулась на венчик распустившейся пунцовой розы и удержалась на ней своей слюной…

— Так!… Отлично!.. — сказала улитка. — Я, именно, боялась всегда этого перехода, вернее сказать, воздушного полета… но все кончилось благополучно!..

Она постаралась выпустить из себя как можно больше клейкой слюны, чтобы усесться попрочнее, и затем забралась в самую глубь чудесной розы.

— Эх, хорошо добиться своего! — самодовольно ворчала она, грубо раздвигая нежные лепестки розы, чтобы устроить себе мягкую постель. — И сыро, и духовито, а ежели наплевать побольше слюны, так и мягко будет…

Бедная роза чуть не плакала.

— Убирайся отсюда!.. — шептала она.

Улитка и ухом не вела и устраивалась на ночлег во-всю: плевалась, вспенивала целую мыльную пену вокруг себя, словно взбивая перину, а рожками сердито отпихивала упрямые лепестки.

— Мне тяжело… — стонала роза. — Что тебе от меня надо?..

— А это мое дело. Я вот еще завтра погляжу, с какого бока я начну жевать тебя!..

— Это ужасно!.. — задрожала бедная роза от страха. — Я умоляю вас, я прошу, — оставьте меня в покое… Что я вам сделала?.. Какое зло?.. За что вы мучите меня?..

Улитка ничего не сказала, а только лениво вытянулась врастяжку…

III.

Утро застало чудную розу всю в слезах. А улитка, выспавшись, стала умываться этими слезами, потом стала пить их, потом плеваться, — одно за другим…

— Эй, вы, поползушки!.. — кричала она с высоты своего великолепного балкона из розы, — видели, к какой высокой и благородной цели стремилась я постоянно?.. То-то!.. А то — кирпич!.. Эх, вы, безногие, поползухи подорожные!.. Ну-ка, попытайтесь на розу взлезть по шипам!.. Хо-хо-хо, — то-то вот и оно-то!..

А внизу улитки, и точно, дивились, — каким это образом улитка ухитрилась взобраться на розу по колючему стволу?..

В полном отчаянии роза решилась обратиться за помощью к Воробью, который в это самое время, наевшись досыта, принимал песочную ванну на садовой дорожке…

— Милая моя птичка, ненаглядный воробушек, — ласково начала роза, грациозно покачиваясь на своем стебельке, — сегодня ночью какой-то разбойник забрался ко мне между лепестками и не желает уходить отсюда… Съешь его, пожалуйста!..

— Червь-червяк?.. — крикнул воробей, сразу оживая и вспархивая к розе.

— Кто его знает, — посмотри сам…

Воробей скособочил голову и глянул одним глазком.

— Слизняк?.. Фу!.. Я такую гадость не ем!..

В ответ на это улитка презрительно отплюнулась…

— Милый воробушек, — хитро заметила роза, — ты видишь, негодный слизняк оскорбляет даже тебя!..

Этого было достаточно, чтобы воробей сразу рассвирепел. Он сам был дерзкий и потому терпеть не мог дерзости в других…

— Трр… Фррр… Пррр!.. — затрещал он, как сумасшедший, и сразмаху ударил по розе крылышком и сшиб улитку на землю.

— Эй, ты, Крот!.. Забирай преступника!..

Улитка только, было, хотела объяснить во всеуслышание, какая собственно была тайная, намеченная ею, цель ее земного странствования, — как острые зубы крота схватили ее за талию и не дали высказать ей своего убеждения…

Сказки Кота-Баюна. С рисунками А. Комарова, К. Спасского, А. Кучеренко, И. Полушкина и др. М.: Типография Торгового дома Печатник, 1917