Князь Грязной

Столичная история в стихах.

I.

Две подруги, две девицы,
Обе — чудо красоты,
В летний вечер, в сад столицы,
От жары и духоты
Отдохнуть пришли немножко.
Что за формы, что за ножка
У подружек молодых!…
Вмиг два франта записных
Вслед за ними поспешили
И ухаживать решили.

— Знаешь, братец, это клад!..
Говорил один другому:
— Как пойдут они назад,
Непременно их «до дому»
Надо будешь проводить
Только бы не опустить…
J’t’assure и меж кокоток
Не найти таких красоток…
Ты, смотри же, — не зевай!..
От меня не отставай!…

Чтобы знать с кем будет дело,
Мы покорно просим вас
С молодежью нашей смело
Ознакомиться сейчас.
Две подружки, две девицы,
Были обе мастерицы
В магазине дамских мод;
Самый простенький народ.
Обе были однолетки,
Обе — чуточку — кокетки…

Их тому сама «мадам»
Обучала понемногу
И, к шестнадцати годам,
Обучила слава Богу.
Отложив — пока — портрет,
Скажем мы, что туалет
У девиц был очень скромный.
Цвет они носили темный…
Знать хотите почему? —
Лишь всего по одному

У подруг костюму было.
Но какая в том беда,
Коль природа наделила
Красотою, господа?…
Катя, — милая плутовка, —
Греза русая головка,
Бровки соболь, и глаза
Голубые небеса.
Вера, — Катина подруга, —
Будто жарким солнцем юга

Та была опалена.
Волоса, что смоль, а очи, —
В них такая глубина
Залегла, как в мраке ночи…
И, при всем том, этих глаз,
Уверяем прямо вас, —
Их хозяйка не знавала;
«Интересу» очень мало
Представляли ей глаза,
И туманила слеза

Не однажды эти глазки
В магазине дамских мод,
От коммерческой закваски.
Но вперед рассказ, вперед…
Скоро Катенька и Вера,
Видя, что два кавалера
Вслед за ними все идут, —
Прекратили свой маршрут.
На скамеечку присели,
Поместившись еле-еле

Между парой толстяков,
По краям сидевших важно
И… (весь пол мужской таков), —
Кто-б подумал, вдруг, отважно,
Стали эти толстяки
Врать подругам пустяки.
Как тут быть? Куда деваться?
Видно надо перебраться
На места иные им;
Пересели к двум другим

На скамейку джентльменам,
В тень акации куста,
Что-ж, глядят, — как раз к гаменам,
К самым тем, что не спроста
Всеконечно, их следили.
Тут, девицы опустили —
Моментально — глазки вниз…
О, судьба, судьба, — стыдись. —
Эти-ль нежные созданья
Не минуют испытанья?

Но известно, что судьба
Лишь глупцов и бессердечных
Всепокорная раба.
Ряд несчастий бесконечных
Человек всегда несет,
Если он не идиот
И стремится в жизни, к благу.
Давит, давит рок беднягу
И задавит — молодец —
Преисправно, наконец.

 

II.

— Вот вы сами и попались
Доброй волею к нам в плен,
И напрасно нас боялись…
Обратился джентльмен
К Вере, с ним сидевшей рядом.
Он ее, пытливым взглядом,
По деталям разбирал
И желанием сгорал
Поскорей достичь финала.
В голове его вставала

Уж картина: ресторан,
В нем, в отдельном кабинете,
Он, его приятель Жан
И красотки обе эти.
— Не хотите ли, mesdames,
Я благой совет подам?…
Продолжал опять оратор
Пьер, коллежский регистратор:
— Едем вместе все кутить!
Что занятней можешь быть?

Представляюсь: Пьер Балуев;
Это Жан — приятель мой;
За две пары поцелуев
Мы доставим вас домой
А сперва кутнем, как надо.
Ну-с, идемте вон из сада.
И Балуев, как нахал,
На вопрос ответа ждал.
Но ответ не получился.
Франт и этим не смутился.

Он девиц стал убеждать,
Что, хоть будь они весталки,
Все-ж должно им отвечать;
Что одни провинциалки
Могут так себя вести, —
Словом, Бог его прости, —
Что он плел еще в придачу,
Все надеясь на удачу.
Жан, другой приятель, — тот
Не открыл ни раза рот

И лишь только улыбался.
Между тем, в саду звонок
Зазвенел. Сад запирался
Каждый день в известный срок.
Вера с Катей это знали
И, звонок услыша, встали.
Что произошло затем
И сравнить нельзя ни с чем.
На показ публичный скверу,
Пьер, схватив в объятья Веру, —

Стал ее вдруг целовать.
Свет померк в очах девицы;
Силы нет в ногах стоять;
Трепетно дрожат ресницы,
И, как срезанный цветок,
Наша Вера на песок
Непременно бы упала,
Если бы не поддержала
Ее сильная рука;
Но не франта-пошляка,

Подражавшего Картушу;
Тот исчез, — простыл и след, —
Нет, держал легко Верушу
Стройный юноша брюнет,
И оставил, лишь очнулась
И сознанье к ней вернулось.
— Ах, простите, Боже мой,
Я не знаю, что со мной
Вдруг такое приключилось,
Голова так закружилась…

Ничего, теперь прошло;
Очень «вами благодарна»…
Тоже — раз произошло —
В мастерской у нас угарно
Было… Но, не кончив речь,
Вера вздрогнула до плеч
И, в средине описанья, —
Видя, что толпы вниманье
На нее устремлено, —
Смолкла; — что уже давно

Сделать Вере было надо,
Разношерстною толпой
Александровского сада
Овладел уж смех живой:
Ха, ха, ха!.. Как испугалась!..
Значит, в первый раз попалась…
Ну ее, пойдем!.. Хи, хи!..
Безобразие!.. Грехи!..
А другая-то, гляди-ко-сь!..
Нет, в сам-деле, — это дикость!..

Наконец, городовой
Посреди толпы явился.
У того был норов свой,
Живо он распорядился, —
Публику всю обратил
К выходу и прекратил
Этим общее волненье
И порядка нарушенье.
Так закончился скандал.
Сад пустеть заметно стал,

Столь недавно многолюдный.
Жар свалил. Взошла луна.
Сквер — росою изумрудной
Весь блестит, и тишина,
Наконец, в нем воцарилась.
К ночи, кажется, катилась
Медленней сама Нева.
В дымках дремлят острова,
И лишь город миллионный
Все шумит неугомонный.

 

III.

Тот, кто Веру поддержал,
Мастеричек двух из сада
Не далеко провожал.
Но, в признательность, награда
Все-ж была ему дана
(Замешался сатана).
Получилось без старанья
Назначение свиданья.
Завтра, после девяти,
Обе в сад должны придти.

Сколько было разговоров
У подружек меж собой,
Предугадываний, споров,
Как пришли они домой:
Кто такой их провожатый;
Холостой, или женатый;
Барин, или просто так;
Денежный, или бедняк;
«Он лицом красивый, статный,
И ужасно деликатный» —

Согласилися в конце
Задушевные подруги
О таинственном лице,
Мысленно его в супруги
Каждая себе избрав.
Баснописец вечно прав:
Дружба — дружбой, — отчего же?..
Но кинь кость, — Великий Боже! —
Эгоизм берет свое
И кричит, — мое, мое!..

Поздно Катенька заснула;
От раскрытого окна,
С продырявленного стула
Первая ушла она.
В Петербурге, вплоть до света
Ночь — заря в начале лета,
Так что Вера улеглась
Лишь когда заря зажглась.
Пусть же мирно, без заботы,
Спят девицы до работы.

Мы не будем утомлять
И читателей рассказом, —
Как подругам повстречать
Довелось — обеим разом —
Кавалера своего;
Скажем только, — от него
Стали приходить посланья;
Назначал уж сам свиданья
Федор Юрьевич Грязной
И, притом, — всегда одной.

 

IV.

Род Грязных был захудалый.
Лет пятьсот тому назад,
Правда, некий князь удалый
Из Грязных, — был страх богат.
Но, тихонько, год за годом,
Все богатство княжьим родом
Было прожито сполна,
И, на наши времена,
Не досталось молодому
Князю Федору Грязному

По наследству ни гроша, —
Кроме малой деревушки.
— «Не грусти, моя душа!..»
Слышал часто от старушки,
Своей матери больной,
Столоначальник — князь Грязной.
«Ты красив, умен и молод,
Не коснется жизни холод
Никогда тебя, — поверь;
Уж на службе ты теперь

И пойдешь, конечно, в гору;
Дядя, граф Илларион,
В свете даст тебе опору,
С его помощью, в миллион
Ты себе невесту схватишь;
Наши все долги заплатишь…
Ах, мой друг, как тяжело! —
До чего у нас дошло!..
Лавочник ворчит, кухарка…
Летом в городе так жарко, —

А на дачу нет у нас»…
В этом роде утешала
Сына грустного подчас
Мать княгиня и впадала
Под конец в минорный тон.
Князь, при слове миллион,
Зная речь к чему склонится,
Хмурился и удалиться
Позволения просил.
Он с собою уносил

В сердце боль, в уме досаду,
Мать — понятно — было жаль,
Но… И князь, по Петрограду,
Шел развеивать печаль.
Впрочем, если появлялись
Деньги, — тотчас отправлялись
Сын с maman на острова,
Или в Павловск и вдова,
Возвращаясь, князя мило
Всякий раз благодарила.

Федор Юрьич этим был
Не особенно доволен,
Но, дорогою, — шутил;
Хоть, в душе, почти что болен
Становился бедный князь, —
Вечер весь провеселясь
И предвидя в перспективе
Круглый нуль в своем активе.
Так, до двадцати трех лет,
Прожил князь — анахорет.

Долго скукою томился
Федор Юрьевич Грязной,
Наконец развеселился, —
Очарован он одной
Из подруг настолько сильно,
Что издания обильно
Писем от него текли
И, внезапно, привели
Князя к мысли: что гордиться,
Взять, да, попросту жениться.

 

V.

Как то раз, восстав от сна,
Марья Павловна Грязная
Вдруг была удивлена:
В сына комнате живая
Песнь послышалася ей.
Князь поет, — чего чудней! —
Он всегда такой серьезный,
Что за странность? — вот курьезный
Случай!.. И княгиня-мать
С нетерпеньем ожидать

Стала к утреннему чаю
Молодого певуна.
Я за ним не замечаю,
Думала меж тем она,
А с ним что-то происходит.
Где он вечера проводит,
Мне теперь не говорит…
Уж не в карты ли шалит?..
Боже!.. И… как, муж покойный!..
Нет, о нет!.. сей недостойной

Страсти не должно в нем быть!..
Это было бы — ужасно!..
Всю карьеру погубить
Игроку легко всечасно!..
Непременно надо взять
С Феди слово — не играть, —
Марья Павловна решила.
Мысль, что сын-игрок страшила
Любящую мать теперь
Точно скрытый близко зверь.

Князь вошел как солнце ясный.
Летний серенький костюм
Ловко схватывал прекрасный
Стан его. Обычных дум
На лице как не бывало.
Даже на устах мелькала
И улыбка. Словом, он, —
Очевидно, — озарен
Был какою-то случайной
Радостью, иль мыслью тайной.

В чем однако ж дело, — мать,
Как ни билась, объясненья
Не могла себе сыскать.
— Друг мой, нынче воскресенье, —
Так ведь, — кажется, у нас?
Не спуская с сына глаз,
Начала поход Грязная.
Князь, к чему вопрос не зная,
Очень живо отвечал:
«Да» и пить поспешно стал

Чай, — перенеся вниманье
К бронзовым стенным часам,
Что, в остатках состоянья
Их, едва-ль, одни не хлам
Были. Те часы с эмалью
Деду князя с чудной шалью
Для жены султан Мурад
Подарил, когда в Царьград
Старый князь послом явился.
Дипломат потом возился

Чуть не до смерти своей
С «высочайшими» часами;
Их ценил в пятьсот рублей;
Вешал рядом с образами;
Самолично заводил
И, в конце концов, — разбил
Вместе грохнувшись со стула.
С этих пор к часам минула
У посланника любовь;
Он уж их не вешал вновь,

— Ты куда-ж, мой друг, так рано
Собираешься идти?
Марья Павловна с дивана
Продолжала речь вести.
— И веселый ты сегодня…
Уж не милость ли Господня,
Нет ли радости какой?
Поделись, дружок, со мной.
Может статься, награжденье,
Иль по службе повышение

Дядя -обещал тебе?..
Не таись, скажи, ты знаешь,
Как мне все в твоей судьбе
Интересно… И скрываешь!..
Федор Юрьич не болтлив
Был и на такой прилив
Сделанных ему вопросов, —
В простодушьи истых россов,
Не рассчитывал совсем.
Он остался глух и нем

Долгих несколько мгновений;
Покраснел как маков цвет
От бесплодных ухищрений
Дать уклончивый ответ;
Поднялся, затем, вслед с места
И, вдруг, объявил: — Невеста
У меня, maman, есть и…
Ты пожалуйста прости,
Я действительно скрывался
И тебе не признавался…

Но, вот видишь ли, она…
У нее… Князь вновь смутился.
— Ведь по твоему жена!..
Тут уж сын разгорячился
Явно, и могла понять
Молча слушавшая мать,
Что на деньгах князь жениться
И не вздумает решиться
И что в жизни капитал
Для него не идеал.

Достодолжно развивая
Свой на брак княгине взгляд
И в ответ не получая
Возражений — князь назад
Сделал разом отступленье,
С жаром олицетворенье
На словах он произвел
Той, которой ореол
Перед ним в мечтах светился.
Видимо князек влюбился

Так, что и родная мать
Сына, — в сыплющем тирады, —
Вовсе не могла узнать.
О любовь!.. Твои шарады
Людям вряд когда постичь:
И блаженство ты, и — бич,
И отрава, и лекарство,
Прочно в мире твое царство,
Только, долго-ль счастлив был
Тот, кто искренно любил?

 

VI.

Юноша сумел княгине
Превосходно расписать
Дульцинею. В половине
Невозможно не признать
Было дивное созданье.
Совершенств всех обаянье
Увлекло и мать. К тому-ж,
Вспомнился ей снова муж,
Тоже ни во что считавший
Деньги, даже презиравший

Их, и, потому, вдова
Расставаясь, — в умиленьи,
С сыном, — молвила слова:
«Федичка, о позволеньи
Ты меня хоть не просил,
Но… я не имею сил…
Милый мой, не взять участье,
Если с ней ты видишь счастье.
Можешь познакомить нас;
Я готова хоть сейчас».

Горячо мамаше нежной
Ручку сын поцеловал,
Но, в беспечности небрежной,
Иль нарочно — не сказал
Имя той, в кого влюбился.
Князь во многом был чудак;
Сослуживцы его так
Чудаком и прозывали;
С ними, впрочем, мы едва ли
Согласимся заодно.

Федор Юрьич был мечтатель,
Фаталист, что уж смешно,
Без сомнения, читатель…
По характеру был он
Тоже очень не силен,
Верил в женщин, в честь, в людское
Братство и во все такое,
Что, в наш прозаичный век,
Отрицает человек…
Но довольно. Не пора ли

Нам героя пощадить?
Мы его критиковали,
А, меж тем, рассказа нить
Тянется из рук вон вяло.
Одного недоставало,
Чтоб забыли мы девиц, —
Двух подруг, двух мастериц,
Как, случайно, с князем вместе
Имя не дали невесте.

 

VII.

На Неве есть уголок,
Против банка золотого,
По прозванью «поплавок.»
Кто не знает такового,
Просим милости туда,
За компанью, господа.
Там с утра, в теченьи лета, —
(Скажем — кстати — пристань это
И на ней открыть буфет), —
Можно там (запрета нет) —

Безвозмездно любоваться
На красавицу Неву;
Можно — даром — наслаждаться
Разговором в rendez-vous,
Можно помечтать свободно,
Скушать, выпить что угодно;
Духоты совсем нет там,
И надеемся, что нам
Будет потому не худо,
Дожидаемся покуда

Мы уже знакомых лиц, —
Князя Федора Грязного
И одну из двух девиц.
Но нельзя ли ни полслова
С ним, пока он будет тут.
Через несколько минут
Должен князь сюда явиться.
Вероятно притвориться
Даже нам придется всем,
Что не знаем мы со всем

Ни того и ни другую;
Иначе, герой наш, князь
(Он способен на такую
Штуку), — только что явясь
Тотчас и уйдет пожалуй:
Федор Юрьич скромный малый.
Вот он сам, и с ним она,
В будущем его жена.
Издали совсем картинка…
Что-ж, брюнетка иль блондинка?…

Как вам кажется, какой
Из подружек двух пленился
Федор Юрьевич Грязной?
Разумеется явился
С Верой князь на поплавок,
С той, которой он помог
В сквере, три назад недели?…
Нет, представьте, разглядели
Мы идущую, — не та;
Но и Катя — красота.

В синей кофточке, в бержерке
Простенькой, в шестнадцать лет
Был у князя в шифоньерке
Спрятан Катеньки портрет.
Признаемся, по портрету,
Можно было Катю эту
Сразу за ребенка счесть.
Но, — глядишь подольше, — есть
Кое-что в портрете Кати,
Не найдешь чего в дитяти.

Непорочной девы вид
В пору юности златую;
Но когда бы царь Давид
Эту самую святую
В час купанья увидал,
Он наверно не послал
Урия потом бы в битву
И в псалтырь слагать молитву
Или петь по ней канон
Тоже вряд бы вздумал он.

Князь с девицей рядом сели
Возле кассы, где проход.
Вот у них какие цели —
Поджидают пароход;
Собираются укрыться,
Поскорее удалиться
От нескромных многих глаз;
Шутки, потерять нам вас
Уж теперь совсем не сходно
Мы за вами, как угодно.

 

VIII.

Струйки невские бегут,
С солнцем радостно играя;
В пароходике плывут
Князь и Катя. — Дорогая,
Шепчет ей он, — ты со мной!..
Скоро будешь мне женой…
Я сегодня объяснился
С матерью и уж добился
Позволения тебя
Ей представить у себя.

Думал — будет очень трудно
Мне ее уговорить,
Но устроилось все чудно,
Лучше и не может быть.
Точно груз с меня свалился.
Я сам даже удивился…
А! однако — Летний сад!..
Как же, милочка, я рад!..
Сердце как в неволе бьется…
Встанем, перейти придется

На другой нам пароход, —
Тот, от Летнего что сада
К островам теперь пойдет.
Душечка, да ты не рада?
Отчего ты все молчишь?
На меня и не глядишь…
Что такое, мой котенок,
Мой балованный ребенок?..
Нет, в сам-деле, что с тобой?…
Ты здорова ль, ангел мой?

Ангел к князю обернулся,
Робко бросил быстрый взгляд,
И смущенно улыбнулся.
— «Зубы у меня болят»,
Следовало объясненье.
Федор Юрьич предложенье
Ехать тотчас же к врачу
Сделал Кате. — «Не хочу,
Так пройдут, уже проходят»…
Князь и Катенька уходят.

Вновь билеты князь берет
До «Крестовского трактира».
Прокомандовал «перот!»
Шкипер, и, прощай Пальмира!..
Городской стихает шум,
Утомленный жаждет ум
Зелени и в ней прохлады;
Скрылись невские громады, —
Богачей дома, дворцы…
Вот уж встретились ловцы

Корюшки и лососины;
На корме один стоит,
Два других, усердно, спины
Гнут и думают, что кит
Может к ним попасться в сети.
Бог на помощь вам, о, дети!
Труженики невских вод, —
Добрый наш простой народ!..
Но и лодка с рыбаками
Вдаль ушла и, перед нами,

Чередуются виды:
Побережных властелинов
С их палатами сады;
Дачи важных мандаринов;
Церковь, мост, большой кабак;
Вывески: трактир, табак,
Портерная, зеленная,
Маленький кабак, мясная,
Заведенье, кегельбан
И французский ресторан, —

Где съезжаются кокотки,
Счеты — как грибы растут, —
Стало-б пить и есть охотки; —
Где так славно оберут
Вас буфет и «человеки»
Как… да разве как в аптеке.
Дальше, под мост пароход
Направляется, в пролет,
Мимо ресторан шельмовский;
Прибыли мы на Крестовский.

 

IX.

Под руку здесь Катю взял
Князь и путь направил к «стрелке»
На Елагин. Он молчал.
— Вижу, не «в своей тарелке»
Бедненькая, думал князь…
После, нежно обратясь
К ней, спросил: — Ну что, как зубы?
И следить стал дыма клубы
Впереди, в морской дали…
По заливу, — корабли,

Пароходы, лайбы плыли;
Ясны были небеса,
И казалось, что застыли
В горизонте паруса.
Катя медлила ответом,
Да и суть была не в этом, —
Вовсе не зубная боль…
Но признайся-ка, — изволь! —
Он жениться предлагает, —
А что будет, как узнает,

Что она, еще весной,
Познакомилась, случайно,
Чрез посредство тут… одной…
С офицером и, что, тайно,
Для нее самой, она —
Оказалось — продана.
Офицер клялся жениться;
Нужно было отлучиться
В Тверь ему лишь, по делам
И… он до сих пор все там…

Обходя Елагин, мало
Публики на нем совсем
Наша парочка встречала.
Князь не находил ли тем
Для беседы, иль носился
Все в мечтах, но не клеился
Вообще их разговор.
Так, пустое, разный вздор,
Замечания скользили
И не интересны были.

Час спустя Крестовский вновь
Пред влюбленными открылся.
Жарко. В голову бьет кровь.
С Катей князь разговорился.
Предложил он ей зайти
В сад Крестовский — по пути
И позавтракать, любовно,
Tête à tête, конечно скромно;
Где-нибудь не на виду;
В комнате, а не в саду.

Катя мигом согласилась.
Взят был князем кабинет
И в уютном очутилась
Их чета — во цвете лет —
Помещении с диваном,
Что зовется оттоманом.
Был заказан завтрак тут.
— Слушаю-с и «сэй мынут»,
Промычав слуга убрался.
С Катей князь вдвоем остался.

Он немножечко устал;
Но был счастливь созерцаньем
Спутницы, с нее он снял
Кофточку с большим стараньем;
Принял вежливо из рук
Зонтик, шляпу, — целый пук
Шпилек вынул из головки
У хорошенькой плутовки.
Должен был он ей помочь;
Златокудрой Евы дочь

Волоса свои в порядок
Пожелала привести.
Ветер, несколько из прядок,
Неуспевших отрасти,
Выбил в воздух, на свободу.
Но, волшебнице в угоду,
Прядки снова заплелись
И покорно улеглись.
Чарованье совершилось —
Катя в Гретхен обратилась.

Если в этом был расчет,
Оправдалось ожиданье:
Князя как магнит влечет
Идеальное созданье.
Он сбирался раз уж пять
Катеньку поцеловать
В качестве своей невесты;
Но все слышались протесты
Его внутреннего я:
Не совсем еще твоя

Гретхен, — слова не давала;
Получи сперва его…
И так далее, не мало
Находилось у него
Силлогизмов воздержанья
Против страстного желанья.
Князь, покамест рассуждал,
Кончил тем, что запоздал:
С завтраком вошла прислуга.
Идеальная подруга

Поместилась за столом.
Жизнь казалась князю сном.
На вопрос совсем невинный
Гретхен, — будет ли вино,
Прейскурант не тронув длинный,
Он ответил: — Все равно…
Человек, дай редерера!..
Не было еще примера,
Чтобы князь Грязной кутил,
Чтоб шампанское он пил…

Но всегдашняя привычка
Строго-экономным быть
Испарилась. Мастеричка
И об этом позабыть
Заставляла князя властно;
Кушал он и пил прекрасно;
Очень весело болтал,
Более развязным стал…
Кончен завтрак. На диване,
На широком оттомане, —

Поместилась молодежь.
Гретхен что-то щебетала
И, — (скрываться нам смешно-ж), —
На спину, смеясь, упала, —
Глазки томные закрыв.
Тут уж нежности порыв
Стал неравен с воли силой,
Розовые губки милой
Сладостный любви фиал
Юноша поцеловал.

 

X.

Представление княгине
Состоялось через день.
Нет сомнения, отныне
Невозможна даже тень
Самая. Брак состоится,
По уши жених влюбиться
В Катеньку свою успел.
Так что если-б захотел, —
Больше, — было невозможно.
Стал, притом неосторожно,

Деньги князь наш занимать.
Разумеется двойные
Векселя пошел писать.
Да и траты же шальные
С состоянием его.
Не жалел он ничего:
Катя куколкой одета,
У нее уж два браслета;
Серьги в восемьсот рублей!
Князь сошел сума, ей, ей!..

Марья Павловна сначала,
О подарках тех узнав,
Сыну траты замечала;
Но потом, ворчать устав,
Думала: он прав отчасти,
Разве уж такие страсти?..
Обойдется для него
Свадьба тысяч в пять всего.
Делать нечего, именье
Продадим. Не разоренье, —

От земли который год
Ничего не видно прока;
Крохотный совсем доход
И платить теперь оброка
Не должны нам мужики…
Польза только от муки,
Да и то, когда родится
Много хлеба, не годится
На нее как раз цена.
Ох… Плохие времена…

Князь в подобных рассужденьях
Времени не проводил.
В матерьяльных затрудненьях
Он искал и находил
Деньги, и искал повсюду.
Много дали ему в ссуду, —
Подписал он векселей
Тысяч на восемь рублей
Все пока, однако, тихо
Шло, но, вдруг, стряслося лихо.

Получилось письмецо
С справкою об адресате.
Удивленное лицо
Сделал князь; письмо для Кати.
На конверте штемпель «Тверь»
(Разумеется теперь
Гретхен с князем проживала.
В комнате maman стояла
Ее девичья кровать).
Но гербовая печать

На конверте… Это что же?..
Кто бы мог такой писать?
И рука мужская тоже…
Князь задумался. Отдать
Или нет — посланье Кате?..
И взглянул на герб в печати.
С Гретхен вместе князь читал
Русских классиков и знал
В чтении сильна насколько
Его Катя. Только, только

Разбирала по складам
Гретхен их произведенья.
Магазинная «мадам»
Недолюбливала чтенья.
Девушка должна уметь
Жениха себе поддеть!…
Наставляла вслух хозяйка.
А то всякая лентяйка:
Можно мне, мадам, читать?..
Ах ты!.. тьфу, что я сказать

Вдруг хотела вам, девицы!..
Спохватилася «мадам».
И смеялись мастерицы…
Если я письмо отдам,
Рассуждал князь сам с собою,
Все равно ведь я не скрою,
Что хочу его прочесть…
Ну, а если в нем вдруг есть —
Будущей супруги — тайна?..
Знать мне это чрезвычайно

Важно… Дальше, — князь жених
В кабинет свой удалился
И на целый час затих.
— «Кетти», где же князь наш скрылся?..
Что он делает? — Поди
Ты к нему и погляди,
Марья Павловна сказала.
Молча «Кетти» с места встала,
Грациозна и мила…
Всех любовь приобрела

Гретхен скромностью отменной…
Даже граф Илларион,
Старичок весьма почтенный,
Дядя князя, даже он, —
Возмущенный мезальянсом,
С презаметным преферансом
К «Кетти» относиться стал,
Лишь ее он увидал.
Но, позвольте, что случилось?..
Что в посланьи говорилось?..

 

XI.

Князь ушел. Взял «письмецо».
Появился на Фонтанке.
Обручальное кольцо
Снял и подарил крестьянке
Нищей. Вслед затем на плот,
К лодкам, видимо, идет.
Так и есть, берет он шлюпку,
Двухвесельную «голубку»,
Деньги отдает, — залог.
Лодки вид совсем убог.

Но для князя безразлично;
Плавал он не раз в морях;
Веслами владел отлично
И не знал, что значить страх, —
Хоть не редко видел бури.
— От своей любовной дури —
Думает князь — излечусь,
А теперь дай прокачусь.
Птицей шлюпка полетела,
Рьяно князь взялся за дело.

По теченью, на Неве,
Гресть заметно легче стало,
Но, — в горевшей голове
Катя, Катя все витала…
В море князь направил путь.
Там, в заливе отдохнуть
Думает он, на просторе…
«Нелюдимо наше море»…
Вспомнился ему мотив;
Наконец, вот и залив.

Дождь пошел. Пускай валяет.
Князю жарко. Он пальто
Снял. И в море отдыхает.
И то море, да не то
Помнит князь, — то все блистало
Переливами кристалла
Даль тогда была видна
И… и с ним была она.
А теперь… Вдали туманы;
Как седые великаны

Облака к нему ползут.
Стало и темнеть приметно.
Десять — без пяти минут…
В море вовсе не приветно,
Князь, — не лучше ли вернуть?..
Труден ведь обратный путь!..
Но он думает, не слышит,
Тяжело бедняга дышит,
И все далее вперед
Лодка утлая плывет.

Грянул гром. Сверкнули тучи.
Ливень. Держит князь назад,
Но уж шквал идешь могучий…
И куда же?.. наугад
Юноша несчастный правит…
Что он по себе оставит? —
Неизвестность,— мать вдову,
Двухнедельную молву
И невесту молодую,
В мненьи публики святую.

Зги не видно. Вихрь летит
Раз, два, три, — мелькает шлюпка.
Князь все держится, сидит.
Шквал настиг… В когтях «голубка»,
Опрокинута и, вот,
Кверху донышком плывешь.
Утром князя труп прибило
К Лахте. Извещение было
Форменное. Узнан труп.
Все решили: князь был глуп:

Можно ли, в залив, в лодчонке,
Ехать в ветер?.. Иль желать
На простой совсем девчонке
Повенчаться?.. Что за стать?
Хоть и беден был несчастный,
Но фамилии прекрасной, —
Захудалый род, а все ж…
— Да, уж нынче молодежь!..
Басом заключил в собраньи
Генерал на отпеваньи.

Что, читатель, нам сказать
Остается в эпилоге? —
Вслед за сыном вскоре мать
Опочила мирно в Боге.
Граф Илларион здоров.
Вера завела любовь.
Жан и Пьер, но эти лица
Знает вся почти столица;
Очень весело живут, —
Тоже векселя дают.

Катя… та… Фигурку Кати
Можно встретить без труда
В обществах кутящей знати.
Изменилась. Нет следа
Прежней Гретхен. Пьет не в меру, —
Более всего мадеру.
Впрочем, для нее, пока,
Кто-то держит рысака.
Год — другой еще протянет
И, затем, увы, — завянет.

Проза жизни в стихах А. С. Шустова (Маски). СПб.: Типография Министерства Путей Сообщения (Товарищества И. Н. Кушнерев и К°), 1901

Добавлено: 14-11-2020

Оставить отзыв

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

*