Королевская месть

Предание.

«О нашей поведать я рад старине»,
Так начал ксендз старый рассказывать мне:
«В Лишневке (село на Волыни)
Наш славился замок далеко кругом,
Да минуло время, — спокойно живем.
Все глухо, заброшено ныне.
Князь старый Дудицкий богатством гремел,
И память о нем, что от сердца умел —
На ласку ни с кем не скупиться.
Гордился лишь Зосей, княжною своей.
В народе доселе поется о ней, —
Так было, знать, чем и гордиться.
Что значит, так весело трубы звучат?
Весь замок в смятеньи, хлопочут, шумят…
Иль радость случилась какая?
Еще бы! Да не было дня веселей!
Почетней еще не встречали гостей
Хозяин и дочь молодая.
Король, объезжая свою всю страну,
Задумал: «к Дудицкому дай заверну.
Посмотрим красотку-плутовку.
Чего-ж не потешить! И крюк не велик,
И славится всюду радушьем старик.
Поколо, на праздник! В Лишнёвку!»
И жаркою встречей властитель почтен,
И больно пан ксёнже доволен.
Веселье, убранство и радостный звон
Несутся со всех колоколен.
Вот вечер настал. Бал открыт королем,
Он в польском, с княжною. Сияет на нем
Кунтуш дорогими камнями;
Но очи его еще ярче горят,
Чуть встретится нежный и пламенный взгляд
С ее неземными очами.
И видя, что ласки, привета полна
С ним в речи, он молвил: «Скажите, княжна,
Не дали-ль кому нибудь слова?..
А если свободны, вниманьем своим
Высоким пред всеми мы вас отличим,
Мы родом не хуже другого».
— «О, мой повелитель, росла я в глуши,
Чужда я и блеска, и шума.
Не знаю стремлений влюбленной души,
Но есть в ней заветная дума:
Лишь тот обладать будет мною вполне,
Кто станет мне дорог, полюбится мне.
Граф Генрих Замойский меня заклинал, —
Его чтобы стала женою…
Красив он и статен,
Умен он и знатен…
Сказала: «пленитесь другою,
Мой час еще, знать, не настал».
На что уж Сапега — герой по всему:
Трепещут при имени турки,
Гроза он средь сечи!
A нежностью речи
Кто сводит с ума всех в мазурке?
—И все-ж отказала ему.
Простите меня, что ответ вам такой
Даю, мой властитель великий!
Но той, кто проста и правдива душой,
Притворства все странны и дики.
Лишь тот обладать будет мною вполне,
Я вам повторю, — кто полюбится мне».
И в залу обратно вступает король,
Досаду едва лишь скрывая.
Хозяин подходит: «Властитель, дозволь…
Уж ждет нас забава иная:
Пришли два певца: — с юным сыном старик
К их песням чудесным весь край наш привык,
Без них как-то праздник не полон».
И с гостем садится за стол он.
И старец запел о минувших годах,
О славе бывалой и силе,
О грозных сраженьях и шумных пирах,
Как турок когда-то громили…
Дошел до возврата в отчизну певец, —
В отчизну, где ждет всех героев венец —
Любви… Есть-ли выше награда?!
«Мой сын (он промолвил), теперь твой черед.
Я знаю правдивей, живей он споет
О том, что для сердца отрада».
И юноша лютню с восторгом схватил…
Казалося взором княжну он молил
Внимать… Смолкло все в то мгновенье,
И грянули струны во славу красе,
И поняли сразу, и поняли все —
Источник кто был вдохновенья,
Чьи взоры вселяли огонь в его речь,
Чей вздох мог мгновенно страданья пресечь,
К кому все летели мечтанья!
Вот юноша смолк… и поник он челом,
И молча все гости сидели кругом
— Что выше такого молчанья!
Слезу князь отер и певцов подозвал:
«Не стыдно, что плачу над песней».
— «Те слезы святые, — старик отвечал. —
Наград не ведал я лестней…
Другим наши песни забава одна,
Тебе-же раскрыта ее глубина!»
Княжна вся трепещет!.. (знать, сердцу пора
Другому откликнуться дружно).
Снимает с головки два белых пера,
Сплетенные нитью жемчужной.
«Возьмите… ничтожен подарок вам мой…
Но… помните Зосю, певец молодой!»
И грозно с сиденья поднялся король:
«От этой забавы ты, князь, нас уволь
(И взор засверкал его гневом)!
Теперь лишь понятен княжны мне отказ,
Но только песнью обидел ты нас,
Окончим своим мы приветом:
Смотрите! Вот герб их: как гордо висит!
«Джевица» зовется. Честь князя хранит.
Дан предкам за верность, отвагу.
Семь перьев блестят над короной златой:
Княжне показался счет слишком большой, —
Двумя наделила бродягу!!
Что-ж! На то знать воля князя-отца.
Пригодным будут они для певца:
Пыль с лютни сметать! Но едва-ли…»
И выхватил саблю: «так на-ж их, возьми!» —
Два раза взмахнул, и на место семи
Пять перьев лишь герб осеняли.
«Коней!… И выходит. Безмолвно за ним
В испуге спешит его свита,
А князь все на месте сидит недвижим,
Властителя гневом убитый.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И вдруг голос старца все своды потряс:
«Кручину оставь свою, князь!
Ведь гнев королевский лишь страшен теперь,
В награду ты высшую верь.
Тебе вот мое предсказанье, —
В нем славы залог, процветанье:
Дар песни твой род не покинет,
Отваги в нем пыл не остынет,
A тем лишь поется
Отрадно, светло,
В ком век не найдется
Ответа на зло».
Так спите же, предки, под княжьим гербом,
В безмолвии гордом своем.
Не надо мне пышности прежних годов,
Ни слов и ни шумных пиров!
Но, старец, будь близок тому, кто томим
Пророческим словом твоим:
Те перья найти помоги мне судьба!
Не красить вершину герба, —
Нет! — Слово живое пусть выльет одно,
Чем пылкое сердце полно,
И звуком другое утешит друзей,
Как отблеском радостных дней.
Чтоб, внемля и слову, и звуку, она,
Как некогда Зося-княжна
Дарила потомка забытых князей
Улыбкою чистой своей.

Лишин. Поэзия. 2-е издание, дополненное и исправленное. СПб.: Типография «Самокат», 1908

Добавлено: 09-06-2021

Оставить отзыв

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

*