О Беранже и его песнях. Предисловие к сборнику песен Пьера Жана Беранже

Автор: О. Тимашова.

Когда гимн «Марсельезу» Руже де Лиля называли песней, он очень сердился, и у него были на то основания. Для его современников песня была низким жанром, не просто вульгарным, приземленным, бытовым, но еще и недостойным серьезного рассмотрения. Для того чтобы во Франции песня завоевала себе подобающее внимание критики, потребовались долгие годы, горячие дискуссии о природе прекрасного, о «старом и новом» и их соотношении в искусстве и жизни.

Поэт-песенник Пьер Жан Беранже был страстным участником этих споров. Правда, на защиту песни он вставал не как теоретик, а как практик, как человек, слагающий стихи, которые и вчера, и сегодня были у всех на устах. Ускользая от академических требований, используя весь арсенал родного языка, по мнению отдельных его ревнителей, «на четыре пятых запрещенных для французской поэзии», он постепенно, но окончательно утвердил место песни среди прочих жанров.

На век Беранже падают события эпохальные: взятие Бастилии, возвышение Наполеона, его завоевательные войны, Реставрация Бурбонов, буржуазно-демократические перевороты… Этому посвящены его стихотворения. Но Беранже не всегда верно удается разобраться в политических хитросплетениях эпохи, хотя добро от зла он отличать умеет всегда. Он жил вместе с веком. И как дитя своего века, радовался отмене абсолютизма, привилегий аристократии, разрушению старых установлений в обществе, в церкви, в искусстве. Его негодование вызывает все, что фальшиво, «все, что противоречит французскому духу и лишает его возвышенного».

Пьер Жан Беранже родился в Париже 19 августа 1780 года. Отец Беранже, простой писец, всю жизнь хотел доказать свое аристократическое происхождение. Мать поэта была швеей. Брак их не удался, и они расстались, когда ребенку не было и полугода. Маленький Пьер был отдан на попечение своему деду-портному, о котором с восхищением будет вспоминать во многих своих стихотворениях. Когда старика разбил паралич, девятилетнего мальчика увезли из Парижа к сестре отца в Перонну. Его тетка, ревностная республиканка, определила племянника в школу, где преподавал местный якобинец, учивший детей в духе времени распевать республиканские гимны и произносить речи на собраниях школьного революционного клуба, при этом учить грамоте часто забывал. Став позднее учеником наборщика, Беранже не сумел овладеть этим ремеслом из-за незнания орфографии: слишком много ошибок он сажал в каждом слове. Вернувшись в Париж к отцу и проработав некоторое время в его меняльной конторе, снабжавшей деньгами монархистов-заговорщиков, юный Беранже бросает это занятие и садится за книги. Ему пришлось начинать с азов, с элементарных правил грамматики. Дни Беранже проводил в бесплатной читальне, а по ночам переписывал сочинения классиков. В это время появляются и его первые стихотворения.

Поначалу песня Беранже тесно связана с городским фольклором, с национальной песенной традицией. Старинные народные песни приветствовали приход весны, воспевали праздник уборки винограда, веселье, беспечность, посвящались темам любви и брака. Некоторые песни складывались как маленькие сценки-водевили. Городские песни возникли позднее. Они рождались в недрах знаменитых парижских погребков (кабачков — «гоге»), где собирались поэты и музыканты. Песни эти затрагивали не только быт богемы, но и актуальные проблемы социальной и политической жизни. Народная поэзия не знала запретных тем. Она игриво смеялась над всем, о чем принято было говорить сугубо серьезно. Пародировались, снижались все тексты: канцелярские, ораторские, официальные, церковно-литургические, вышучивалась Библия и ее персонажи. Беранже затрагивал темы, образы и мотивы, веками разрабатывающиеся во французской фольклорной поэзии, но вкладывал в них свой смысл, содержание своей эпохи. Традиция определяет форму его стихотворений, словесную технику песенника: метрику, строфику, систему рифм, обязательные рефрены. Гривуазность (развязная шутливость), вульгаризм (грубые словечки) были вызовом всеобщей скованности и прочно врезавшемуся в сознание буржуа ханжеству. «Как и подобает эпохе деспотизма, возродилась фривольная песня», — скажет Беранже в 1813 году в предчувствии наступления реакции. Фривольными он называл не только свои, но также и стихи своих друзей, членов общества «Современный погребок», в котором он состоял в начале своей литературной карьеры. Взор его, как художника и мыслителя, был обращен тогда к XVI веку, к «школе Рабле», позволявшей себе вольности, которые некоторым казались циническими. В этом своем устремлении Беранже был не одинок. В те же годы создает свои «Озорные рассказы» другой критик и глубокий знаток своего века Оноре де Бальзак.

Среди современников Беранже было немало писателей, слагавших звучные стихи, — Андре Шенье и Ламартин, Альфред де Мюссе и Альфред де Виньи, Шатобриан и Виктор Гюго. Стихи этих поэтов-романтиков иногда туманны, порою грешат риторикой, дисциплиной слов и отвлеченными образами. Чаще всего они помпезны, напыщенны, патетичны. На их фоне стихи Беранже поражают своей безыскусностью и естественностью звучания. В эссе «Моя биография» поэт с гордостью говорил о своей популярности, которая у него, единственного среди писателей нового времени, была достигнута без помощи станка1 Перейти к сноске. Причиной этого стихотворец называет «старинные мелодии, на которые он сажает свои идеи». Иными словами, стихи Беранже музыкальны, напевны, ритмичны. Они врезаются в память, их не выбросишь из головы, так метко смеются они над теми, кто вызывает гнев и ненависть народа. Некоторым не нравилось, что песни Беранже «уличные, кабацкие», но тех, кто ими восхищался, значительно больше. И среди них лучшие творческие умы девятнадцатого столетия. Стендаль утверждал, что «Беранже первый из поэтов своего времени», Шатобриан говорил, что «это самый великий поэт, которого родила Франция». Историк Мишле полагал, что «Беранже обыкновенный гений», Александр Дюма называл его своим «отцом», Жорж Санд «любимым метром». Виктор Гюго писал поэту: «Ваши стихи насыщают меня кислородом», а Ламартин называл его «человеком-нацией».

В детстве Беранже очень любил вырезать из бумаги кукол и потом играть с ними, устраивая маленький театр. Любил он и театр гиньоля2 Перейти к сноске, и настоящий театр — зрелище праздничное, необыкновенное. Актеры-маски и куклы не случайно становятся героями некоторых его стихов, как бы помогая ему создать законченный характер или социальный тип («Марионетки», «Негры и марионетки»). Две бумажные фигурки могут вступить в диалог, а если их много, тогда готова целая пьеса, в которой он использовал аллегории. Так, в стихотворении «Черви» мы понимаем, что поэт имеет в виду финансовых тузов, подтачивающих «живое древо Франции»; в стихотворении «Улитки» он рассказывает о жиреющих за счет других собственниках; в басенной аллегории «Муравьи» — о солдатах, участниках беспрерывных неправедных войн.

Творчество Беранже сродни искусству литографии, которое в начале XIX века прочно входит в художественную жизнь Франции. Оно демократично и рассчитано на рядового зрителя. Возле витрин издательских лавок с выставленными в них литографиями останавливаются прохожие, простой люд, чтобы поглазеть на самих себя, на свой быт, на свои мелкие грешки, радости и печали. Одним из популярных литографов того времени был Н.-Т. Шарле, ученик Теодора Жерико. Творчество Н.-Т. Шарле имеет много общих точек соприкосновения с произведениями П.-Ж. Беранже, к авторитету которого художник относился с величайшим уважением. Шарле исполнил серию литографий, посвященных его стихам. С помощью произведений Шарле мы можем зримо себе представить обстановку, среду, костюмы, персонажей первой половины XIX века. Таковы, например, его работы «Три конспиратора» — литография, изображающая безумных и в то же время жалких «заговорщиков», или другая работа — «Слава злополучной смелости», представляющая двух подвыпивших солдат, старого и молодого. Молодой полон почтения к пьяненькому старику в мундире национальной гвардии. Но более всего с именем и образами Беранже связывают литографию «Любовь народа, она сильнее самых сильных!». На ней героически изображен пожилой бравый каменщик, отчитывающий стоящего перед ним бюрократа. Литографы так же, как и народные поэты, были рассказчиками, мастерами жанровых сценок, анекдотов. Сытый и голодный, состоятельный и неимущий, работающий и лишенный работы — постоянные герои реалистического демократического искусства, которое стремится не только изображать, но и наводить на мысль о необходимости социальных перемен.

Общеизвестные контрасты находят свое художественное воплощение во многих произведениях художников и литераторов XIX столетия, некоторые из которых даже преломляют социалистические идеи утопистов-современников — Луи Блана, Кабе, Прудона, Пьера Леру. Виктор Гюго и Эжен Сю противопоставляют злу филантропию, проповедуют религиозное покаяние и примирение. Жорж Санд выводит на страницы своих романов людей передовых взглядов, участников общественной борьбы. В сокровищнице типов Бальзака наряду со многими героями есть и революционеры. Не миновало влияние серьезных социалистических идей и песни Беранже.

Читателю хорошо известна пьеса М. Горького «На дне». Как отмечали многие интерпретаторы и режиссеры-постановщики этой пьесы, в ней есть одна сюжетная линия (Лука — Актер), ключом к пониманию которой стали строки из стихотворения Беранже «Безумцы»:

Господа! Если к правде святой
Мир дороги найти не умеет,
Честь безумцу, который навеет
Человечеству сон золотой!..
                          (Перевел В. Курочкин)

Это то самое стихотворение, в котором поэт воспевает старика Сен-Симона, мечтавшего «общества дряхлое зданье на основах иных возвести», а также Фурье, думавшего о работе людей «в общем круге, для общего дела». Помянул в нем Беранже и ученика Сен-Симона — Анфантена, ратовавшего за общественное равноправие женщин.

Можно, хотя и не стоит труда, назвать ряд литераторов XIX да и XX века, которые пренебрежительно отзывались о личности поэта, называли его либералом-аптекарем Оме из романа «Госпожа Бовари» или называли господином Прюдомом. Господин Прюдом — кочующий персонаж, рисованный человечек, плод фантазии художников-карикатуристов середины прошлого столетия — самодовольный, но жалкий, кичащийся свободомыслием, но узколобый, проповедующий бедным послушание, сытый и гладкий мелкий буржуа. Поразительно, что персонаж, нашедший замечательное воплощение и в стихотворениях Беранже («Гастрономы», «Пузан», «Моим друзьям, которые стали министрами»), олицетворяется недоброжелателями с самим писателем, которого трудно упрекнуть в малодушии и узости взглядов.

Во французской истории песня была знаменем народных движений. Она выражала коллективные чувства и устремления народных масс. В огне баррикадных сражений выковывалась традиция политических песен, разработке которой немало способствовал П.-Ж. Беранже. Поэт неоднократно подвергался преследованиям со стороны цензуры и королевских властей. Несмотря на многочисленные попытки заставить его замолчать, он продолжал развивать национальный музыкально-поэтический жанр мудрой, свободолюбивой, ироничной, жизнеутверждающей и неколебимой, с точки зрения веры в народ, песни.

Сатира Беранже не щадила королей. Карл (Шарль) X, Луи-Филипп и даже любимец века Наполеон становились объектом его насмешек. Беранже призывал современников на борьбу против режима Реставрации. Поэту требовалось немалое мужество, чтобы выступить против международной монархической реакции, против финансовой аристократии — верхушки буржуазии, захватившей власть в свои руки. Резко критически он настроен и против лицемерных служителей культа во главе с самим папой («Папа-мусульманин»). Используя прием пародийного снижения, он на примере главы церкви заставляет усомниться и в святости нынешних отцов церкви («Капуцины», «Кардинал и певец»). Достается в стихах и Доброму богу, который не лучше Сатаны («Смерть Сатаны»).

Небрежность, с которой он рассказывал о всевышнем («Дрозд» и др.), отвечала настроению современников, и они как студенческую песню готовы были распевать:

Однажды Бог, восстав от сна,
Курил сигару у окна,
И, чтоб заняться чем от скуки,
Трубу взял в творческие руки.
Глядит и видит вдалеке:
Земля вертится в уголке.
«Чтоб для нее я двинул ногу,
Черт побери меня, ей-богу».
                («Добрый бог», перевел А. Дельвиг)

Смысл этой песни в том, что человечество легко может прожить и без библейской легенды. Погрязшие в грехах и пороках короли без тени стыда пользуются удобными для себя легендами, держа в страхе бедных, но чистых сердцем людей. Беранже не был атеистом, он был вольтерьянцем-деистом. Мироздание, с его точки зрения, необъяснимо, но все, что сделано на земле, — творение рук человеческих.

Жизнь на земле прекрасна в ее движении зим и лет. Случаются наводнения, землетрясения, извержения вулканов, но потом вновь наступают мир и покой, приходит весна, и поэту хочется ее воспевать («Природа», «Зима», «Поля»). Несколькими поэтическими штрихами умеет он нарисовать простор летних лугов, тепло камина сельского дома в зимний вечер, живой родник в лесу, напоенном ароматами трав.

Как часть природы представляет поэт Розетту и Лизетту. Лирическая героиня стихотворений Беранже вольна как мотылек. Она готова порхать, наслаждаясь теплом солнечного луча, одаривая своего возлюбленного ласками и беззаботным смехом. Но это вполне земная женщина, у нее есть будни и праздники, она много работает, получает гроши, но щедро делится ими с подругой, если у той случится беда. Она готова ответить взаимностью полюбившему ее поэту и изменить ему с бедным художником. Она бескорыстна и трезва в мыслях. Поэт не осуждает свою Лизетту за ветреность, но он не простит ей брака с богатым стариком, измену гармонии природы и красоте.

В эпоху, когда книги были не у многих людей, песни Беранже издавались редкостно большими тиражами. Опубликованный в 1822 году тиражом в 10 000 экземпляров сборник его песен разошелся за восемь дней. В канун событий Парижской коммуны, в 1870 году, 50 000 экземпляров его книг нашли покупателя за столь же короткий срок. Много раз издавались и переиздавались его стихи на русском языке. Песни Беранже читали декабристы, переводили поэты пушкинской поры, революционеры-петрашевцы, народники и большевики. В России так же, как и во Франции, не было ни одного сколько-нибудь значительного автора, который бы с восхищением не отозвался о его стихах. Лев Толстой считал, что ничего безнравственного у него нет, «склад народный, благородный, нравственный, бодрый»3 Перейти к сноске. Русская революционно-демократическая критика (Белинский, Чернышевский, Герцен, Добролюбов) дала очень высокую оценку творчеству Беранже, подчеркнув прогрессивную сущность и художественную значимость его поэзии. Особенно внимательно творчество поэта разобрал Добролюбов, посвятив ему после его смерти специальную статью «Песни Беранже» (1858). В ней он стремится защитить имя Беранже от покушения на него либералов-фальсификаторов и считает, что у Беранже «любовь к народу, постоянно во всех взглядах на политические события и знаменитые личности. Компасом для Беранже был народ, который он называл «своей музой».

Читая его стихи, читатель убедится в том, насколько современно их звучание. Разумеется, не нужно полностью прилагать мысли Беранже к нашему времени. Но никто не станет отрицать, что его здравый и «острый галльский смысл» помогает нам отличить истинные ценности от мнимых, а пошлых и скороспелых кумиров от тех, перед кем преклоняться и кого надо обожествлять. Вульгарный, по мнению недоброжелателей, поэт безошибочно определяет, что есть фальшь, дурной тон и фатовство, дерзостная любовь к родине еще долгие годы будет восхищать читателей.

О.  Тимашова

В тексте 1 Беранже   Пьер    Жан.  Сочинения.  М.,   1958,  с.  557.  (Примечание автора).
В тексте 2 Гиньоль (фр.) — наименование пьес, спектаклей, театральных представлений, изобилующих различными «преступлениями», «ужасами» и т. п. (Примечание редактора).
В тексте 3 Маковицкий Д. П, У Толстого. Из яснополянских записок, — «Вопросы литературы». 1978, № 8, с. 198.

Беранже П. Ж. Песни: Перевод с французского / Составитель и предисловие О. Тимашовой. М.: Молодая гвардия, 1987

Добавлено: 30-01-2017

Оставить отзыв

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

*