Путь в Сиаб или Хамед, Мамед и осел

Путь в Сиаб идет по буграм и очень извилист. Это ничего — к вечеру можно доехать.

Поедут Хамед и Мамед — мальчишки. Это тоже не беда — они знают дорогу.

А вот когда есть двое мальчишек и один осел — это беда.

Поэтому Кутейбе Хыдыр беспокоился.

А Кутейбе Хыдыр отец Хамеду с Мамедом.

И он подумал, что надо бы пойти к Кабуль Сардобаеву, может он даст осла для Мамеда.

И пошел.

Но по дороге у него расползлась чалма, и он стал наново ее накручивать.

И пока накручивал — подумал:

«Нет такого глупого человека, который бы дал осла для мальчишки».

И воротился.

——————–

Очень трудное дело отправить Хамеда и Мамеда на одном осле. Но все же удалось отправить.

Кутейбе Хыдыр влез на крышу и смотрел на дорогу в ту сторону, где Сиаб.

И он видел, как бежал по дороге осел и махал хвостом вправо и влево.

А тюбетейка Хамеда прыгала впереди Мамедовой.

Хамед был старше, и Кутейбе Хыдыр посадил его впереди.

Но Кутейбе знал, что из этого выйдет мало добра, и потому думал так:

«Совсем просто, когда есть один большой человек и один мальчишка. Никто не скажет: «Вот едет на осле мальчишка, а при нем большой человек». Всякий скажет наоборот. А осел не такой широкий, как арба, чтобы оба мальчишки сидели рядом ни один не впереди другого. Нет такого мальчишки, который захочет сидеть за спиной у другого. Чтобы сказали, вот едет этот, который впереди, а при нем тот… Ничего нельзя поделать с мальчишками».

И Кутейбе Хыдыр стал спускаться. Потому что не на что было больше смотреть. Хамед и Мамед заехали за бугор.

Но у Кутейбе Хыдыр опять расползлась чалма. И он задержался.

А пока он наново накручивал ее, увидал за бугром очень много пыли.

Больше, чем мог поднять осел.

И стал беспокоиться.

И он беспокоился все время, пока отсутствовали Хамед и Мамед. И в эти дни чалма у него расползалась по несколько раз в день.

Вероятно от беспокойства, потому что раньше этого никогда не бывало.

——————–

Мамед сидел на осле за спиной Хамеда и думал» так:

«Пускай Хамед впереди — очень хорошо. Когда свернем на дорогу Тысячи Ослов, я скажу: «Слезай, теперь моя очередь». По той дороге едет много народу и всякий скажет: вот едет Мамед и везет Хамеда. А когда проедем дорогу Тысячи Ослов и опять свернем на пустынную, я скажу: «Садись, Хамед, впереди, теперь твоя очередь». И Хамед останется в дураках».

Осел бежал вприпрыжку, как и все ослы. А Хамед попрыгивал на спине осла и каждый раз понемногу подвигался назад. Так что Мамеду стало совсем неловко сидеть. А делал это Хамед с хитростью.

Мамед сказал:

— Хамед, подвинься.

А Хамед ответил:

— Глупая голова, — нельзя подвинуться.

А Мамед сказал:

— Почему нельзя?

— Совсем глупая у тебя голова — потому нельзя, что осел сбросит.

— Почему осел сбросит?

Тогда Хамед ответил:

— Потому что нельзя подвинуться против шерсти.

И сталкивал Мамеда все дальше и дальше.

А Мамед думал: «Ничего не поделаешь, раз нельзя против шерсти. Скоро дорога Тысячи Ослов — там поеду я первый».

Но ему стало так неудобно сидеть, что он закричал:

— Хамед, стой! Я сижу на одном хвосте!

Но тут осел подпрыгнул, Хамед тоже подпрыгнул и толкнул Мамеда назад. А Мамед съехал по ослиному заду и шлепнулся на дорогу, так что пыль поднялась во все стороны.

Очень много пыли. Ослу никогда не поднять столько.

А дорога Тысячи Ослов была близко. И по ней ехал Хамед. И все, кто ехал по этой дороге, видели его и, наверное, говорили:

— Вот едет Хамед один на осле.

А Мамед бежал далеко сзади и чуть не плакал. Потому что вышло совсем не так, как он хотел.

——————–

Мамед стал- нагонять Хамеда только тогда, когда с дороги Тысячи Ослов надо было сворачивать в сторону. И он кричал:

— Хамед! Хамед! Слезай! Теперь моя очередь!

Но Хамед не слезал и даже притворялся, что не знает этого мальчишку, который кричит.

Мамед увидал, что Хамед не слушает его, и стал шипеть на осла:

— Сссссс! Сссссс! Сссссс!

Так делают, чтобы осел остановился.

Осел послушался и остановился.

Тогда Хамед стал хрипеть:

— Хр! Хр! Хр! — и тыкал палкой осла в затылок.

Так делают, чтобы осел пошел.

Осел послушался и пошел.

Но Мамед стал шипеть снова:

— Ссс! Ссс! Ссс!

И осел опять остановился.

А Хамед опять стал хрипеть, и осел пошел.

Но Мамед увидел, что так можно извести Хамеда, и шипел изо всех сил.

А Хамед хрипел тоже изо всех сил.

И осел то шел, то останавливался.

И он охотнее останавливался — таков уж есть осел. Он скорее будет стоять, чем идти.

Вокруг Хамеда и Мамеда собралось много людей.

Все останавливались. И те, кто шел пешком, и кто ехал на ослах и на лошадях, и даже те, кто ехал на верблюдах.

Все смотрели, чем кончится дело.

Хамед сделался весь красный. Он изо всех сил тыкал осла в загривок и хрипел на всю дорогу Тысячи Ослов. Но осел крутился на месте, потому что Мамед шипел:

— С! С! С!

А все на дороге Тысячи Ослов хохотали.

Тогда Хамед увидел, что он стал посмешищем, и бросил палку в лицо Мамеду.

Ту палку, которой тычут в загривок ослу.

Но Мамед увернулся. А все, кто смотрели, стали хохотать еще громче.

Так хохотали, что стало не слышно, как шипит Мамед.

И осел пошел.

Но Мамед подбежал и стал шипеть ослу в самое ухо:

— С! С! С!

И осел снова остановился.

А Хамед вздумал зажать ослу уши, чтобы он не слышал Мамеда.

Но осел не любит, чтобы его хватали за уши. Он мотнул головой и сбросил Хамеда в пыль дороги.

А Мамед вскочил на осла и поехал.

И он слышал, как хохотала вся дорога Тысячи Ослов. Словно хохотали не только люди, а и тысяча ослов, и тысяча лошадей, и тысяча верблюдов, которые тут были.

——————–

Дальше надо было свернуть на пустынную дорогу.

Эта дорога была очень неровная. Такая, что на арбе было трудно проехать из-за арыков, которые шли поперек. Многие арыки пересохли, и в них была пыль вместо воды. Хамед понемногу стал нагонять Мамеда и ругал его разными словами.

А Мамед ехал и сначала не оборачивался.

Потом Хамед стал придумывать такие слова, которыми можно обидеть Мамеда.

И тогда Мамед стал оборачиваться, чтобы ответить.

Тут Хамед вспомнил, что мальчишки из кишлаков¹ дразнили Мамеда «тоя-тши», значит — верблюжий зуб.

Это было очень обидно Мамеду.

И Хамед стал кричать:

— Тоя-тши! Тоя-тши!

Мамед больше не смотрел вперед, а смотрел на Хамеда, и тоже дразнил его — «узун-кулак», значит — сплетня и еще значит — долгое ухо. Это тоже было обидно Хамеду.

Так они кричали: один — «тоя-тши», а другой — «узун-кулак».

И Мамед не видел, что через дорогу проходит сухой арык и ослу надо скакнуть под уклон.

А Хамеду было видно, и он знал, что сейчас полетит Мамед, как только осел прыгнет под уклон.

И Хамед кричал без передышки:

— Тоя-тши! Тоя-тши! Тоя-тши!

А Мамед совсем к нему обернулся и кричал тоже без передышки:

— Узун-кулак, узун-кулак!

Но тут осел прыгнул под уклон арыка.

Мамед махнул руками, потом ногами и полетел в пыль, которой арык был наполнен доверху.

А Хамед догнал осла, сел на него и поехал дальше.

Мамеду пыль попала и в рот, и в глаза, и в уши. И когда он выбрался из арыка и чихал, пыль сыпалась из штанов и из рубахи.

А осел с Хамедом бежал уже далеко и помахивал хвостом вправо и влево.

——————–

Так проехал Хамед некоторое время, а Мамед бежал далеко позади.

И вот дорога делала крюк, потому что в этом месте подымалась скала.

Хамеду надо было далеко объезжать, а Мамед перелез через скалу и оказался впереди Хамеда. По ту сторону дороги росли деревья. И ветви с той стороны дороги перекинулись к скале, где был Мамед. Получился как бы свод из ветвей. И это было приятно всем, кто ехал по дороге, так как от ветвей была тень и прохлада.

А Мамед обрадовался этому по другой причине.

Он выбрал гибкую ветку. Эта ветка концом подходила к самой скале. Здесь он стал поджидать Хамеда.

И вот бежит осел и на осле Хамед. И как только Хамед подъехал близко, Мамед схватил конец ветки и прыгнул вниз со скалы.

А ветка согнулась и смела Хамеда со спины осла.

Мамед вскричал от радости, что досадил Мамеду, сел на осла и поехал дальше.

Когда Хамед выпутался из ветвей, Мамед был уже далеко, и осел помахивал хвостом вправо и влево.

Тут Хамед понял, что это Мамед сделал, а сначала он думал, что дерево само упало.

——————–

Мамед ехал на осле, а Хамед бегом догонял его. Солнце уже заходило, а Хамеду не выпадало случая сбросить Мамеда с осла. И Сиаб был уже близко. Если Мамед приедет в Сиаб на осле, а Хамед пешком, — это будет большой позор для Хамеда.

Поэтому он стал кричать Мамеду:

— Мамед, стой! Посади меня сзади! Я тебя не трону!

Так он кричал, а у самого на уме было другое.

Мамед слышал, что кричал ему Хамед, и стал думать так:

«Если я приеду в Сиаб один на осле, то это будет для меня как праздник. Но Хамед — «узун-кулан» — базарная сплетня — он скажет дяде, который в Сиабе. Из этого не выйдет праздника. А если мы будем ехать вместе и я буду сидеть первый — от этого ничего худого для меня не будет. Все скажут: «Вот едет Мамед и везет Хамеда». Пускай Хамед сядет сзади меня».

И он остановил осла, чтобы подождать Хамеда.

А это было около того места, где жил дивона² — человек.

Тут при дороге был холм. И на холме был устроен помост, а по углам помоста вбиты четыре кола. И на кольях были натянуты цыновки, чтобы защитить дивона-человека от солнца.

Здесь он и жил.

И вот видит Мамед, что дивона разводит огонь на помосте. Было почти темно, и огонь сделался яркий. Мамед смотрел на дивона. А дивона ползал вокруг огня на корточках и не собирался варить плов или что-нибудь другое для еды. А тут подошел Хамед и шепнул Мамеду:

— Давай посмотрим, дивона делает какое-нибудь волшебство!

И Хамед стал позади Мамеда возле осла.

А дивона-человек подсыпал чего-то в огонь. И огонь вспыхнул ярче и поднялся выше самого дивона почти до цыновок, которые были вместо потолка.

У Мамеда раскрылся рот, и он смотрел, не отрываясь, на дивона.

А дивона снял баранью шкуру, которая была на нем, и выпрямился. Огонь стал понемногу спадать. Тогда дивона снял чалму и сделался очень страшен. Потому что он был плешив, а борода была косматая, и уши торчали.

А огонь то вспыхивал, то погасал. И дивона был то черный, то красный.

У Мамеда дрожали поджилки от того, что он видел. И он подумал: «Хорошо, что Хамед тут; без Хамеда было бы очень страшно».

А дивона снял рубаху и сделался еще страшнее, потому что был тощ.

И вот он стал близко подходить к огню, а рубаху держал в руках. И, подойдя, стал вытряхивать рубаху над огнем.

Мамед вздрогнул от этого и обернулся, чтобы крикнуть Хамеду.

— Да это не волшебство! Это он блох выжигает!

Но Мамед даже не досказал, потому что ни Хамеда ни осла не было.

Только впереди на дороге чуть пылило и мелькал хвост осла вправо и влево.

——————–

Стало совсем темно. Хамед подъехал к воротам Сиаба и увидел, что они заперты.

Он соскочил с осла и долго стучал, но никто не отзывался.

Было позднее время и место было совсем пустынное. Тогда он стал перелезать через стену, пока еще не прибежал Мамед. Он несколько раз срывался и, наконец, перелез. А осел стоял у ворот снаружи.

Хамед подошел к воротам и стал отпирать их.

Но и это было не легко, потому что засов был тяжелый.

А когда ворота открылись, в них ворвался осел и на осле сидел кто-то.

Не кто-то, а Мамед.

Хамед бросился, схватил осла за уздечку и крикнул Мамеду:

— Слезай!

Но Мамед ответил:

— Не слезу!

Тогда Хамед нрикнул:

— Не ты открывал ворота!

А Мамед ответил:

— Не ты сидишь на осле!

— Нет, я ехал на осле.

— Нет, тебя не было, когда я сел на осла!

— Я отпирал ворота.

— А я тебя не просил отворять ворота.

Хамед сказал:

— Тогда поезжай назад, я запру ворота.

— И запирай. Я сам себе отопру.

И Мамед поехал назад, а Хамед стал запирать ворота.

А пока они спорили, взошла луна, и сделалось совсем светло в тех местах, где не было тени от деревьев.

Как только Хамед закрыл ворота, Мамед соскочил с осла и полез на стену, чтобы открыть себе ворота.

Он влез на гребень стены и сел там верхом, чтобы выбрать место, где можно спуститься.

Вдруг видит, напротив — Хамед!

Он тоже сидит верхом и ищет место, где можно спуститься в ту сторону, где осел.

Так они долго смотрели друг на друга. Потом Мамед сказал:

— Хамед, я тебе не открою, если ты слезешь и сядешь на осла.

А Хамед ответил:

— Мамед, и я тебе не открою, если ты сядешь на осла.

И они целый час сидели, так что луна взошла высоко.

Кругом было очень тихо. Мамед шевельнулся.

Хамед сказал:

— Не смей слезать.

Мамед ответил:

— И ты не смей!

И они сидели еще час.

Луна раньше светила Мамеду в лицо, а теперь в лицо Хамеду.

Мамед сказал:

— Слушай, Хамед, ты думаешь, я засну?

Хамед ответил:

— А ты думаешь, я засну?

И они сидели еще некоторое время. Потом Мамед сказал:

— Слушай, Хамед. Давай, оба слезем, оба отопрем ворота, оба сядем на осла и оба поедем.

Хамеду надоело сидеть на стене и он сказал:

— Давай!

——————–

Мамед сел впереди, а Хамед за спиной Мамеда.

Так они сели потому, что Хамед уже сидел впереди раньше, когда они выехали из дома.

Но Мамеду было обидно, потому что была ночь и никто не видит, что, вот, едет Мамед на осле и везет Хамеда. А еще больше ему было обидно, что Хамед три раза ехал один на осле, а он, Мамед, только два.

А осел бежал вприпрыжку, и Мамед попрыгивал на спине осла. И подвигался понемногу назад, так что Хамеду стало совсем неудобно сидеть.

Хамед сказал:

— Подвинься, Мамед, я сижу на хвосте!

А Мамед ответил:

— Молчи, Хамед. Нельзя двигаться против шерсти!

Впереди был арык, в котором вода бурлила, и Мамед подумал: «Вот сейчас осел прыгнет через арык и стряхнет Хамеда, потому что он еле сидит».

А Хамед тоже увидел арык и крикнул:

— Подвинься, Мамед!

Но Мамед ответил:

— Дурак! Нельзя против шерсти! Ты сам сказал.

Тогда Хамед захотел выпутаться и сказал:

— Это днем нельзя, а ночью можно.

А Мамед сказал:

— Врешь! Меня не надуешь!

Но тут осел прыгнул через арык, Хамед крепко обхватил Мамеда и они оба свалились в арык.

Брызги полетели во все стороны и на осла. Осел испугался брызг и помчался изо всей мочи.

А Хамед с Мамедом бежали за ним и по дороге дрались.

Хамед отколотил Мамеда за то, что Мамед не подвинулся.

Потом Мамед отколотил Хамеда за то, что Хамед не хотел один валиться в арык, а потащил за собой и Мамеда.

А случилось все это очень близко от того дома, где жил их дядя Вахид Харасанов.

И они не успели догнать осла.

Так что первым к дому Вахида Харасанова прибежал осел — он знал дорогу. И он остановился, уткнувшись носом в ворота.

А потом прибежали Мамед и Хамед вместе. И оба хотели влезть на осла первыми.

Хамед с правой стороны осла, а Мамед с левой, но никак не могли влезть, потому что постоянно сталкивались друг с другом на спине осла.

Из-за этого они так кричали и спорили, что дядя Вахид Харасанов проснулся и разбудил всех, кто был в доме.

Он думал, что это — басмачи³ хотят ворваться в его дом.

А когда по голосу узнал, что это Хамед с Мамедом, то открыл им ворота.

А Хамед не успел сесть на осла и Мамед тоже не успел.

И они вошли все вместе — Хамед, Мамед и осел.

 

1 Кишлаки — сады в деревнях.
2 Дивона — юродивый.
3 Басмачи — бандиты.

Александр Самохвалов. Путь в Сиаб или Хамед, Мамед и осел. Рисунки автора. Для детей среднего возраста. Л.: Государственное издательство, 1929