Сидень

Жили-были царь с царицей, а у них были три дочери-красавицы, да такие, что других таких царевен на всем свете белом не разыщешь. Был вокруг дворца царского сад густой, — и любили царевны-красавицы в этом саду гулять, девичьи думки свои пораскидывать.

И прознал о том Змей-Горыныч, и давай в сад царев летать, на царевен исподтиха любоваться. Засветло-то ему озоровать никак было нельзя, он царевен и тронуть не смел. Да раз как-то долго загулялись царевны в густом саду, стало смеркаться, — а Змей-то Горыныч — тут как тут. Расправил свои крылья огненные, подхватил царевен к себе на спину и умчал их в свое змеиное логово.

Ждал, ждал царь дочерей, а их все нет. Посылает он в сад нянюшек да мамушек царевен разыскивать. Те с ног сбились, по саду бегая, голос потеряли, царевен окликаючи, — а царевен-красавиц и след простыл.

На утро раным-рано послал царь бирючей народ сбивать на царский двор; сбили бирючи народу всякого звания видимо-невидимо, — царь вышел к ним да и говорит:

— Так и так, православные, вот какое горе со мной приключилось: пропали царевны из царского сада. И было бы вам известно, что кто моих дочерей-царевен отыщет, где ни на есть, тому денег я дам, сколько он сам захочет!..

И откликнулись на царский клич три охотника: солдат—пропащая душа, Хролка-сидень да Еремка.

— Так и так, — говорят, — ваше царское величество, мы ваших дочерей отыщем, только уж вы нас о ту пору милостью своей не забудьте!..

Собрались три молодца в путь-дорогу и пошли, благословясь. Вот они шли, шли —долго ли, коротко ли, только и забрели в дремучий лес, и нет тому лесу конца и краю. И только вошли они в этот лес, как стала их дрема неодолимая долить, — так вот наземь с ног и валит!.. Да не промах малый Хролка-сидень был, смекнул, что все это штуки змеевые, — сейчас тавлинку вытащил, забил нос табаком, отчихался и говорит:

— Шалишь, братцы, не время теперь спать-дремать!.. Вали, братцы, дальше!.. Надо нам царевен во что бы-то ни стало отыскать!..

Вот и пошли они дальше, а дрему с них, как рукой, сняло!.. И пришли они в самую глушь лесную, а там змеево логово было, да не логово, а терем !Золотые-Маковки», — и жил в нем Змей-Горыныч, с огненными крылами, о пяти головах.

Стали они в ворота стучаться, — никто не откликается, и ворот им не отмыкают…

Попытался, было, солдат—пропащая душа, да Еремка стучать, — нет ничего. А Хролка оттолкнул их от ворот и говорит:

— Стой, братцы, куда вам!.. Дай-ко-сь я попытаю.

Сейчас тавлинку вынул, понюхал табаку да как хлопнет по воротам, — ворота в щепки и разлетелись.

Вошли добрые молодцы на широкий теремной двор, сели посередке в кружок — закусить с дороги, а на ту пору, на то времячко из терема к ним девица-красавица выходит и говорит им:

— Вы зачем сюда, каким грехом забрели, добрые молодцы?.. Или неведомо вам, что живет здесь лютый Змеище-Горынчище… Хорошо, его сейчас дома нет, а как прилетит, — съест вас, и косточек не оставит!..

А Хролка-сидень ей и говорит:

— И, полно, красавица, да мы его сами съедим!..

И только слово такое молвил, а Змей-Горыныч и летит во двор. Летит, еще издали гремит:

— Кто такой посмел владенье мое разорять?.. Кто таков супротив меня выйти отважился?.. Нет такого противника, кроме одного… Да того не скоро и сыщете, и сюда и ворон костей его не занесет!..

Хролка сидит — и ухом не ведет:

— Ворон меня сюда не занес бы, — это точно, а добрый конь довез бы. А ныне я и сам пешком пришел.

Подивился Змей-Горыныч на такие слова и говорит Хролке-сидню с опаской:

— Ты почто сюда пришел: мириться или драться со мной?

— Не мириться я сюда экое место шел, — отвечает Хролка-сидень, — а с тобой воевать, пять голов твоих на-прочь отсечь!..

— Ну, давай!..

Расходились недруги в разные стороны, сходились потом, и только Змей-Горыныч Хролку хотел под себя подмять, — тот ему с одного маху топором все пять голов срубил, — Змей и повалился на землю и не ворохнется.

А Хролка-сидень подобрал головы змеевы и положил их под горюч-камень, а сам ямищу глубокую вырыл да туда безголового змея и зарыл.

Обрадовалась тут красная девица несказанно и говорит удалым добрым молодцам:

— Уж вы смилуйтесь надо мной, добрые люди, возьмите меня с собой!..

— А ты кто такая будешь?..

— Да я царская дочь, — говорит красная девица.

— А мы тебя-то и ищем! — говорит Хролка-сидень.

Сейчас царевна на-радостях повела добрых молодцов в терем Золотые-Маковки, напоила, накормила их и давай их просить-молить всячески, чтоб они ее двух сестер из беды вызволили.

— Эх, — говорит Хролка-сидень, — чего ты просишь-то зря?.. Чай, мы на то за вами и посланы. А где они, сестры-то твои, живут.

— Средняя сестра, — говорит царевна, — живет тоже у змея, да только этот змей страшнее моего, — о семи головах!..

— Незамай и о семи головах, — говорит Хролка-сидень, — хоть бы и все двенадцать было…

На утро простились они с царевной, — она осталась в тереме Золотые-Маковки их поджидать, а добрые молодцы дальше в лес пошли.

Шли они, шли лесом дремучим и подходят, наконец, к терему, куда выше, чем у змея о пяти головах. И стоит этот терем за оградой чугунной. Они — к воротам. Хролка и говорит.

— Что зря время терять, — все одно добром никого не докличешься!

Сам подошел к воротам, понюхал табачку да как бухнет кулаком в ворота, — они и распахнулись перед ними. Вошли добрые молодцы на широкий двор, сели посередке в кружок и только, было, закусить, чем Бог послал, с устатку хотели, а Змей-Горыныч о семи головах и летит.

— Фу-фу-фу!.. Что это тут русским духом пахнет. Не слыхать было, а тут и объявился!..

Подлетел к ограде.

— Э!.. Да это ты, никак, Хролка-сидень…

— Я, — говорит Хролка и глазом не моргнет.

— А почто ты сюда пришел?..

— Это уж я знаю, почто, — говорит Хролка. — Давай биться!..

Сошлись они, сшиблись в лихом бою, — не зевал Хролка-сидень, — одним махом змею все семь голов отсек, потом головы под бел-горюч-камень в кучку склал, а туловище змеево в ямищу зарыл и землю заровнял. Пошли добрые молодцы в палаты высокие, одну хоромину прошли, — нет никого; другую прошли, — опять никого, и третью — нет никого; в четвертую вошли, а там царевна красавица сидит, да такая распечальная, и слезы горючие точит.

— Вы зачем зашли сюда, люди добрые? — спрашивает. — Али не знаете, что это палаты Змея-Горыныча о семи головах?.. Прилетит он домой, не сдобровать вам, — съест он вас и косточек оставит.

— И, полно, царевна, — говорит Хролка-сидень, — да я его сам съем!..

И поведал ей, как он уже змея прикончил. Сейчас царевна развеселилась, стала их всячески угощать, напоила, накормила досыта и просит:

— Уж вы смилуйтесь над моей младшей сестрой, люди добрые!.. Выручите и ее из беды!.. Только трудно вам будет справиться с ним. Ей хуже моего живется, — у ее змея-то двенадцать голов!..

— Ну, что ж, — говорит Хролка-сидень, — чай, мы на то сюда и посланы!.. А только все же маленько у меня сердце мрет. Авось, Бог не выдаст!.. А ты нам для храбрости по чарочке поднеси!..

Выпили добрые молодцы по чарочке и пошли путем-дорогой дальше в лес. Шли они, шли и приходят к оврагу крутому и видят, — по ту сторону выведены палаты чудесные. Кругом ограда выведена, а вместо ворот два столба в землю врыты, и прикованы к тем столбам цепями железными два чуда-юда, и такие эти чудища страшные были, и так-то они страшно рычали, что один Хролка на ногах устоял, а товарищи его на землю упали ничком и глазом глянуть не смеют…

— Вставайте, братцы, — говорит Хролка-сидень, — я и не такие страсти видал, а и то жив и цел остался. Чего робеть, вставайте да пойдем.

Ну, вот и пошли они на ту сторону оврага, а навстречу им из палат старец некий выходит, лет около семидесяти. Подошел он к ним, покачал головой да и говорит:

— Вы куда это, родимые, путь держите?..

— Да идем мы, старче, к тем вон палатам, — говорит ему Хролка-сидень.

— Не дело вы, родимые, задумали, — на верную смерть идете. Живет в тех палатах лютый змей о двенадцати головах. Сейчас-то его дома нет, а прилетит он сюда, — не помилует, а съесть вас всех! Уходите-ка отсюда по-добру да по-здорову…

— Эва! — говорит Хролка-сидень, — да нам змея-то повидать и лестно, — на то и шли сюда!..

— Ну, — сказал старец некий, — коли ежели так, то идите за мной, я вас в палаты проведу, а то вас эти чудища-юдища не пропустят!..

Пошли добрые молодцы за старцем следом, и он подошел к чудо-юдам и давай их поглаживать, — они и успокоились и прилегли у столбов. Хролка-сидень и пробрался с товарищами на широкий двор, а оттуда и в палаты вошли. Вошли они в палаты, и повел их старец некий в ту горницу, где царевна жила.

А царевна как завидела их, сейчас же бросилась к ним и давай их расспрашивать, — кто они, да откуда они, да зачем сюда пришли к ней? Рассказали ей добрые молодцы обо всем, и обрадовалась царевна, накормила, напоила их, а сама пошла обряжаться в путь-дорогу дальнюю. Вот только выходят они на широкий двор теремной, — глядь, а в версте от них страшный змей о двенадцати головах, летит.

Испугалась царевна его, бросилась назад в хоромы, а Хролка-сидень не сробел, — идет с товарищами навстречу змею.

Летит змей, огненными крыльями машет, из пасти огонь у него пышет, из ушей дым столбом валить. Заревел он во всю голову.

— Вы что за люди?.. Мириться, али биться со мной пришли?..

А Хролка-сидень и ответу ему не дал, — засучил рукава, стоит с топором да поджидает Змея-Горыныча. А как тот сразмаху на него налетел, он и пошел ему головы рубить, он рубить, а товарищи головнями горящими обрубленные шеи обжигают, чтоб новые головы не росли.

Ну, вот таким манером все двенадцать голов они Змею-Горынычу и отрубили, а самого и с головами в глубокий овраг и спихнули. Вернулись добрые молодцы в палаты змеевы и стали на радостях пировать да веселиться, а там собрались и пошли в путь-дорогу, назад. Дорогой зашли в другие два терема, где их две царевны, старшие сестры, дожидались, и их с собою взяли.

Вот так-то все и прибыли на родную сторону. Обрадовался царь дочерям, а троих верных слуг сам повел в казну царскую. Привел их туда и говорит:

— Ну, мои верные слуги!.. Сослужили вы мне службу великую, — не хочу я у вас в долгу оставаться. Бери — сколько каждый из вас хочет денег за труды ваши великие!..

Солдат—пропащая душа ранец принес с собой, Еремка — лукошко, а Хролка-сидень больно жаден был до денег, — взял свою шляпчонку и давай ее доверху золотом насыпать. Сыпал, сыпал, шляпчонка его и полезла врозь, разорвалась, — деньги на пол и просыпались.

— Незамай, — говорит Хролка, — давай больше насыпать, а выходит такое дело, что, поди, и вся царская казна сюда войдет!.

Ну, Еремка с солдатом видят, что им за Хролкой ни в чем не угоняться и не дождаться, когда он шляпчонку доверху насыплет, — скорей свое забрали, один — в ранец, а другой — в лукошко, и ушли во-свояси.

А Хролка-сидень остался возле царевой казны сидеть, и посейчас сидит да в бездонную шляпчонку деньги насыпает. Оттого его и сиднем кличут!..

Русские народные сказки. Том 1. М.: Типография Товарищества И. Д. Сытина, 1912

Добавлено: 15-01-2017

Оставить отзыв

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

*