Смысл степи

Как может быть то, чего видеть нельзя?
                                                 Вот какая пустошь!
                                                          (Г. Сковорода)

Микола, Григорий, Тарас

Разговорились трое в степи. И звезды им были свидетели.

Миколка: Знаете, Григорий, вот мы туг о многом толковали и много с тем уже выпито. Смотрю вокруг: звезды как будто разговаривают… и думаю…

Григорий: А ты сейчас еще налей и с тобой сам черт заговорит!

Миколка: Ладно вам, сколько мы тут выпили.

Григорий: Только Тарас совсем расквасился…

Миколка: Пусть себе дремлет. Скажите лучше, Григорий: во всем человек смысла доискаться хочет. И я без него жить не могу. Вот, положим, в чем смысл степи?

Григорий: Ну что ж, хороший вопрос. Вон, даже Тарас зашевелился.

Тарас: Степ широкий, то Божа земля…

Григорий: Слыхал, Миколка?!

Миколка: Может и так, но мне того недостаточно. Хочу знать, в чем смысл сей земли!

Тарас (співає):

«В чистім полі тирса шумить,
Катран зеленіє,
В чистім полі своя воля,
Що й серце німіє.
Ой, зійду я на могилу –
Гляну-подивлюся,
Як згадаю про ту волю,
То й знов зажурюся…»

Григорий: Слушай нашего «оракула», он тебе вешки ставит.

Миколка: Что это значит?

Григорий: А то, что раз хочешь смысла добыть, умей знаки читать. Потому что смысл через них нам открывается. Как через слово священное нам сущность дается.

Миколка: В чем же здесь суть и смысл? Неужели в словах этой пьяной Тарасовой песни?!

Григорий: Видь его везде, если ищешь. А хотя бы и в этой Тарасовой песне.

Ведь степь – это воля, воля от мира сего.

Миколка: Но степь тоже мир.

Григорий: Мир, да не тот. Мир, не обремененный суетой насущного дня. Степь аскетична, как монах, и не терпит избытка, нарастания вещного мира. Здесь остается лишь самое главное, то, что нужно для жития. Потому это «Божа земля» и есть, что невидимость и пустоту блюдет. А во тьме житейской черти водятся. Они в припечках и в сенях, под кроватями и мостками человека ловят в сети мира сего.

Миколка: Чем же пустота хороша? Что ценного в ней, если ее и пощупать нельзя?

Григорий: В том и ценность, что не видно. Что не тело бренное, идол падший учит человека узреть, а Дух животворящий и вольный. Прахом же жажду смысла не утолишь. Смысл в невидимом сокрыт. Слово ведь тоже пустота, а сила, способная творить чудеса. Бог словом творил. Иисус Христос нас от мира сего словом отвратил. Мы словом для себя вещи быть понуждаем. Разве это не чудо на пустом месте?

Миколка: Так в чем же смысл степи?

Григорий: В том, что я уже давно твержу! В пустоши ее смысл и есть.

В том, что от ока вещного сокрыто. И что явно дается нам, когда мы зреть сподобимся. Степь-пустошь не терпит избытка вещного. Она в вечности коренится и в вечность уходит, с небесами смыкаясь.

Недаром Моисей жидов по пустыне водил, спасая их от мира сего – безопасного и рабского. Отучал от избытка и от идолов праха. Пусто и бессмысленно то, что вещно и что вещность в нас преумножает. Ибо вещи немощны и тленны без Духа Святого. Там же, где мира мало – Дух пребывает.

Миколка: Значит, степь суть метафора свободы?!

Григорий: Метафора, метафора… грамотей.

    Спать давай.

Междуречье. Альманах. Выпуск второй. Дружковка: Литературная ассоциация «Современник». Издательство «Донеччина», 2002